– Мама, расскажи мне про семью!
– Сынок, но я же только вчера про всех наших рассказывала.

– Ну пожалуйста! Ну расскажи! Обожаю твои истории! – начал канючить 200-летний дракончик Алхар.
– Хорошо, – вздохнула Гуриаза, готовясь к длинному рассказу. – Только, чур, засыпай! Завтра у тебя первый урок пламедыхания у старого Йасура, тебе нужно выспаться.

И Гуриаза начала рассказывать.

Прабабку твою звали Водяной змеёй, по-древнегречески – Лернейской гидрой. Жила она на дне озера, подрабатывая охранником подземного царства Аида, и была той ещё злюкой. С роднёй общаться не любила, и ни в ком на свете не нуждалась. К ней даже прадед твой боялся в гости приходить! Да и неудивительно: ей вполне хватало общения со своими пятьюдесятью головами.

Как бы там ни было, а всё ж не можем мы простить Гераклу, что он прабабку твою со свету сжил – отрубил все головы да ещё и шеи прижёг, чтобы новые не росли. Теперь Гидру нашу только на звёздном небе можно увидеть – её туда Зевс поместил и в честь неё созвездие назвал.

Фафнир – твой названый старший братец. Он не из драконьего племени, но мы его всё равно приняли в семью. История с ним случилась непростая: Фафнир был сыном великого чародея Хрейдмара и братом Регина и Отра. Жили они дружно, пока не пожаловал к ним в гости скандинавский бог Локи. Он рассказал, что видел в водопаде выдру, кинул в неё камень – да и убил случайно. Хрейдмар разгневался, ведь выдрой был его сын Отр, который мог превращаться в животных. Локи извинился и предложил столько золота, сколько уместится на шкурке выдры. На том и порешили.

Но вышло так, что Хрейдмар не захотел делиться золотом со своими сыновьями. И Фафнир, самый свирепый из братьев, разозлился. Он прогнал отца с Регином, а сам превратился в дракона, унёс всё золото в недра горы и стал его охранять...

Честно говоря, Алхар, наша семья поведения Фафнира не одобряет – всё-таки нужно иногда гулять на свежем воздухе, разминать крылья. Но такая нездоровая любовь к золоту, к сожалению, часто случается с драконами, – вздохнула матушка Гуриаза и продолжила свой рассказ.
– Твой прадед, Кетцалькоатль – самый яркий из нашего рода. Ему волшебная птица Кетцаль подарила свои перья. После этого он стал самолюбив до невозможности – и сделал так, чтобы племя ацтеков в Южной Америке почитало его как бога. Хотя, конечно, и он им пользу принёс: рассказал, как выращивать кукурузу, как делать книги и составлять календарь. И ещё защищал их землю от нашего дальнего родственника – злобного Тецкатлипока. Через пару тысячелетий деду всё это наскучило, и он улетел спать на Драконью землю. Индейцы до сих пор думают, что он вернётся. Ну... может, и вернётся, если по ним соскучится.

Змей Горыныч – любимый внук Гидры, твой дядя и мой братец – живёт в России. Он спит на дне рек и озёр, положив три головы на камень. Надо сказать, раньше он повеселее нравом был и любил подшучивать над богатырями. Как вынырнет из-под воды, крылья расправит, в три глотки заревёт – богатыри еле ноги уносили. Да вот недавно написал Змеюшка, что богатыри давно к нему в гости не захаживают. Никто его уже и не вспоминает – разве что дети, которые про него в сказке вычитали...

Папа мой живёт в Китае, – Гуриаза посмотрела на сына, который сладко посапывал, с каждым выдохом пуская дымок из ноздрей. – Заснул...

Ну и хорошо. Про остальных как-нибудь потом расскажу.

Глава первая 

Нэнси Дрю, на ходу снимая садовые перчатки, помчалась в дом, чтобы подойти к телефону.
— Алло!
— Нэнси, привет! Это Хелен!

Хотя Хелен Корнинг была почти на три года старше Нэнси, девушки были близкими подругами.
— Ты сейчас ведешь какое-нибудь дело? — спросила Хелен.
— Нет, а что, есть тайна на примете?
— Еще какая! Дом с привидениями.
— Ну-ка расскажи поподробнее! — заинтересовалась юная сыщица и присела на стул возле телефона.
— Я тебе как-то рассказывала про свою тетю Розмари, — начала Хелен. — С тех пор, как скончался ее муж, она живет с матерью в Твин-Элмс, старом семейном поместье в Клиффвуде. В общем, вчера я была у них в гостях, и они рассказали, что в доме в последнее время происходят всякие странности. И, конечно, я посоветовала тебя, как человека, у которого отлично получается разгадывать тайны, — Хелен, выдохшись, сделала паузу.
— Звучит интригующе, — с интересом воскликнула Нэнси.
— Если ты не занята, мы с тетей Розмари хотели бы зайти к тебе через час и все подробно обсудить.
— Жду вас с нетерпением!

Повесив трубку, Нэнси еще некоторое время сидела на месте, охваченная размышлениями. С тех пор, как она раскрыла тайну старых часов, ей не терпелось взяться за новое расследование. И вот шанс наконец представился! От приятных раздумий девушку отвлек звук дверного звонка. В тот же момент на лестнице показалась экономка Ханна Груэн.
— Я открою! — вызвалась та.

Ханна жила в доме семейства Дрю с тех пор, как Нэнси исполнилось три года. В тот же год скончалась миссис Дрю, и экономка стала для девочки второй матерью. Их связывали теплые отношения, и Нэнси поверяла понимающей женщине все свои секреты. Ханна открыла дверь, и в холл тут же шагнул мужчина — низкорослый, худой и несколько сутулый. На вид ему было около сорока.
— Мистер Дрю дома? — резко спросил гость. — Меня зовут Гомбер, Натан Гомбер.
— Нет, его сейчас нет, — сообщила экономка.

Мужчина заглянул ей через плечо и уставился на Нэнси.
— Вы Нэнси Дрю?
— Да. Я могу вам чем-то помочь?

Гость нервно перевел взгляд с Нэнси на Ханну.
— Я пришел сюда, чтобы из лучших побуждений предостеречь вас и вашего отца, — напыщенным тоном объявил он.
— Предостеречь? От чего? — тут же спросила Нэнси.

Натан Гомбер расправил плечи и с важностью сказал:
— Ваш отец находится в большой опасности, мисс Дрю!

Нэнси и Ханна дружно ахнули.
— То есть прямо сейчас? — уточнила экономка.
— Постоянно, — последовал шокирующий ответ. — Насколько мне известно, вы неглупая девушка, мисс Дрю. Говорят, у вас отлично получается раскрывать тайны. Так вот, советую вам держаться поближе к отцу и не оставляйте его одного ни на минуту. Ханна побледнела и, казалось, вот-вот упадет в обморок. Она слабым голосом предложила гостю пройти в гостиную, присесть и все обсудить. Когда они расселись, Нэнси попросила мистера Гомбера объяснить, что он имеет в виду.
— Суть дела вот в чем, — начал гость. — Как вы знаете, ваш отец занимался оформлением документов для железнодорожной компании, когда та выкупала земли в округе для строительства нового моста.

Нэнси кивнула, и мужчина продолжил:
— Так вот, многие из тех, кто продал свои участки, считают, что их облапошили.

Лицо Нэнси залилось краской:
— Насколько мне известно от отца, всем хорошо заплатили.
— Это неправда, — возразил Гомбер. — Кроме того, сейчас у железной дороги крупные неприятности. Один из владельцев, якобы переписавший на них свой участок, говорит, что ничего не подписывал.
— Как его зовут?
— Уилли Уортон.

Нэнси никогда не слышала от отца этого имени. Она попросила Гомбера продолжить рассказ.
— Я выступаю в качестве агента Уилли Уортона и нескольких его соседей, — сообщил тот, — и они могут устроить железнодорожникам крупные неприятности. Подпись Уилли Уортона не была засвидетельствована, а приложенный сертификат подлинности не заверен нотариусом. Это доказывает, что подпись подделана. И если железнодорожники считают, что им это сойдет с рук, — не тут-то было! Нэнси нахмурилась. Если собственники собираются оспаривать сделку, папе придется нелегко! Вслух же она спокойно сказала:
— Но ведь Уилли Уортону достаточно сообщить нотариусу, что он действительно подписал договор купли-продажи. Гомбер ухмыльнулся.
— Не все так просто, мисс Дрю. Уилли Уортон исчез в неизвестном направлении, и связаться с ним невозможно. Кое-кто из нас догадывается, где он может быть, и в нужный момент мы его вызовем. Но только после того, как железнодорожная компания согласится выплатить собственникам больше денег. Только тогда он все подпишет. Видите ли, Уилли — добрый человек, и всегда старается помочь своим друзьям. А тут ему как раз представилась такая возможность. Мистер Гомбер сразу не понравился Нэнси, а теперь ее неприязнь усилилась вчетверо. Судя по всему, он из тех людей, кто не нарушает закон напрямую, но и не гнушается сомнительными схемами. Похоже, мистера Дрю действительно ждут серьезные проблемы.
— И кто же эти люди, которые хотят навредить моему отцу? — спросила она.
— Не буду я вам говорить, кто они, — грубо ответил Гомбер. — Вы, похоже, не очень-то оценили, что я пришел вас предупредить. Тоже мне, хорошая дочь. Да вам плевать, что будет с вашим отцом! Возмущенные дерзостью мужчины, Нэнси и Ханна резко встали. Экономка, указав на дверь, холодно сказала:
— Всего хорошего, мистер Гомбер.

Гость, пожав плечами, тоже поднялся на ноги.
— Смотрите сами, но не говорите потом, что я вас не предупреждал!

Он пошел к двери и, выйдя, с грохотом захлопнул ее за собой.
— Ну и нахал! — возмутилась Ханна.

Нэнси кивнула.
— Но это не самое страшное, милая Ханна. Боюсь, тут не все так просто. Похоже, за словами Гомбера кроется реальная угроза. И он меня почти убедил. Может, и правда не стоит мне оставлять папу, пока он и остальные юристы не разберутся в этом железнодорожном деле. Девушка пояснила, что ради этого ей придется отказаться от расследования, за которое она собиралась взяться, и пересказала Ханне свой разговор с подругой.
— Хелен и ее тетя скоро придут, чтобы рассказать нам все поподробнее.
— Ну, может, все не так уж и страшно, как утверждает этот гадкий человек, — подбодрила ее Ханна. — На твоем месте я бы сперва послушала про этот дом с привидениями, а уж потом решала, как поступить. Вскоре на усаженной деревьями извилистой аллее перед домом показался спортивный автомобиль. Хелен остановила машину прямо у крыльца. Она помогла тетушке выйти из машины, и они вместе поднялись по ступеням. Миссис Розмари Хейес оказалась высокой стройной женщиной с седеющими волосами и добродушным, но утомленным лицом. Хелен представила свою тетушку Нэнси и Ханне, после чего все четверо прошли в гостиную. Ханна предложила гостям чаю и вышла из комнаты.
— Ах, Нэнси! — воскликнула Хелен. — Я так надеюсь, что ты возьмешься за дело тети Розмари и мисс Флоры!

Она пояснила, что мисс Флора — это мама ее тети.
— Тетя Розмари на самом деле приходится мне двоюродной бабушкой, а мисс Флора — прабабушкой. Ее с детства все называют мисс Флорой.
— На первый взгляд такое имя может показаться странным, но мы все уже так привыкли к нему, что не обращаем внимания, — отметила миссис Хейес.
— Пожалуйста, расскажите мне поподробнее про ваш дом, — улыбнувшись, попросила Нэнси.
— Мы с мамой уже чуть с ума не сошли от беспокойства, — ответила гостья. — Я уговариваю ее съехать, но она отказывается. Видите ли, мама живет в Твин-Элмс с тех самых самых пор, как вышла за моего отца, Эверетта Тёрнбулла. Дальше миссис Хейес рассказала, что в последние пару недель в доме все время творится что-то странное: непонятно откуда доносится музыка, по ночам раздаются скрипы и шумы, на стенах появляются непонятные тени.
— А в полицию вы обращались? — уточнила Нэнси.
— О да, — ответила женщина. — Но, поговорив с мамой, они пришли к выводу, что все эти странные звуки и тени могут иметь вполне логичное объяснение. А остальное, по их словам, — плод ее воображения. Видите ли, ей уже за восемьдесят, и хотя я-то знаю, что с головой у нее все в полном порядке, но… полиция так не считает. Помедлив, миссис Хейес добавила:
— Я уже почти убедила себя, что все эти странные звуки и правда можно как-то объяснить, но тут произошло кое-что еще.
— Что же? — поинтересовалась Нэнси.
— Нас ограбили. Однажды ночью из дома исчезло несколько старинных украшений. Я вызвала полицейских, и хоть они и явились, чтобы составить описание пропажи, но все равно не поверили, что тут замешано привидение.

Нэнси пару секунд задумчиво молчала, после чего спросила:
— А у полиции есть версии, кто мог стоять за кражей?

Тетя Розмари отрицательно покачала головой.
— Нет. И, боюсь, эта кража не последняя.

У Нэнси в голове сразу завертелось множество мыслей. Во-первых, вор, судя по всему, не хотел причинить никому вреда — его интересовали только вещи. Может, это тот же человек, который изображает привидение? Или же все странные происшествия имеют естественное объяснение, как предположила полиция? В этот момент вернулась Ханна с большим серебряным подносом, на котором стоял чайный сервиз и тарелка с сэндвичами. Она поставила поднос на столик и попросила Нэнси разлить чай, а сама стала передавать гостям чашки и угощение.

Пока они ели, Хелен сказала:
— Тетя Розмари вам далеко не все рассказала! Однажды мисс Флоре показалось, что в полночь из камина появилась какая-то фигура, а в другой раз у нее за спиной стул передвинулся из одного угла комнаты в другой. При этом в комнате никого больше не было!
— Ну надо же! — воскликнула Ханна. — Я читала много таких историй, но никогда бы не подумала, что встречу людей, которые живут в доме с привидениями! Хелен повернулась к Нэнси и умоляющим голосом сказала:
— Видишь, как ты нужна в Твин-Элмс? Пожалуйста, поедем с нами! Ты должна разгадать эту тайну!

Отрывок из книги «НЭНСИ ДРЮ и потайная лестница»

Рассказы Александра Раскина побуждают родителей чаще вспоминать собственное детство, помогают лучше понимать своих детей, а детям дают возможность прожить опыт «маленького папы» и не повторить его ошибок. Не случайно автор говорит в предисловии: «У этой книги есть продолжение. Оно будет для каждого из вас свое. Ведь каждый папа может рассказать, как он был маленьким. И мама тоже. Я бы сам хотел их послушать…» В книгу вошли рассказы из всех трех циклов о маленьком папе.

Как папа сочинял стихи

Когда папа был ещё маленьким, он очень много читал. Он научился читать в четыре года и больше ничем не хотел заниматься. Пока другие дети прыгали, бегали, играли в разные интересные игры, маленький папа всё читал и читал. Наконец, это обеспокоило дедушку и бабушку. Они решили, что всё время читать вредно. Они перестали дарить ему книги и позволили ему читать только три часа в день. Но это не помогло. Маленький папа всё равно читал с утра до вечера. Свои законные три часа он читал, сидя на виду. Потом он скрывался. Он прятался под кровать и читал под кроватью. Он прятался на чердак и читал на чердаке. Он уходил на сеновал и читал на сеновале. Здесь было особенно приятно. Пахло свежим сеном. Из дома доносились крики: там искали маленького папу под всеми кроватями. Папа появлялся только к ужину. Его наказывали. Он быстро ел и ложился спать. Ночью он просыпался и зажигал свет. Он читал до утра всё подряд. «Крокодила» Чуковского. Сказки Пушкина. «Тысячу и одну ночь». «Гулливера». «Робинзона». На свете было так много чудесных книг! Он хотел прочесть их все до одной. Быстро шли часы. Входила бабушка, отнимала книгу и гасила свет. Немного погодя маленький папа опять зажигал свет и доставал другую книгу, такую же интересную. Входил дедушка, отнимал книгу, гасил свет и в темноте долго шлёпал маленького папу. Было не очень больно, но обидно. Кончилось всё это очень плохо. Во-первых, маленький папа испортил себе глаза: ведь под кроватью, на чердаке и на сеновале было темновато. Кроме того, последнее время он ухитрялся читать, накрывшись одеялом с головой и оставляя только маленькое окошечко для света. А читать лёжа и в темноте очень вредно. И маленькому папе пришлось носить очки. Кроме того, маленький папа сочинял стихи:

Он увидел кота и сказал:

Вот
Кот!

Он увидел собаку и сказал:

Тузик,
Где твой картузик?

Он увидел петуха и сказал:

Петушок, петушок,
Почём зубной порошок?

Он увидел своего папу и сказал:

Отец!
Дай леденец!

Бабушке и дедушке стихи очень понравились. Они их записали. Они читали их гостям. Они давали их списывать. Теперь, когда приходили гости, маленького папу просили:
— Почитай свои стихи!

И маленький папа с удовольствием читал новый стих про кота, который кончался так:

Васька кот не оробел
И в окно ускококел!

Гости очень смеялись. Они понимали, что это совсем плохие стихи. Так может сочинить всякий. Но маленький папа думал, что стихи очень хорошие. Он думал, что гости смеются от удовольствия. Он решил, что он уже писатель. Он читал стихи на всех именинах. Он читал перед пирогом и после пирога. Когда тётя Лиза выходила замуж, он тоже читал стихи. И тут получилось не очень хорошо, потому что стихи начинались так:

Выходит замуж тётя Лиза!
Кто мог такого ждать сюрприза?

После этих слов все гости долго смеялись, а тётя Лиза заплакала и ушла к себе в комнату.

Жених тоже не смеялся, хотя и не плакал. Правда, папу не наказали. Но он совсем не хотел обижать тётю Лизу. И вообще он заметил, что некоторым знакомым его стихи перестали нравиться. И раз он даже подслушал, как один гость говорил другому:
— Опять этот вундеркинд будет выступать со своей чепухой!

Тогда папа пошёл к бабушке и спросил:
— А что такое вундеркинд?
— Это необыкновенный ребёнок, — сказала бабушка.
— А что он делает?
— Ну, он играет на скрипке, или считает в уме, или не пристаёт к маме с вопросами.
— А когда он вырастает?
— Тогда он чаще всего делается обыкновенным человеком.
— Спасибо, — сказал папа, — я понимаю.

И на следующих именинах папа уже не читал стихов. Он сказал, что у него болит голова. И с тех пор он очень долго не писал стихов. И даже теперь, когда его просят прочесть свои стихи на именинах, у него сразу начинает болеть голова.

Отрывок из книги «Как папа был маленьким». Редакция «Малыш»

Скандинавские мифы — это истории, которые рассказывали люди (их называют викингами), жившие тысячу лет назад в странах, расположенных далеко на севере: в Дании, Швеции, Норвегии и Исландии. Долгими зимними вечерами они делились друг с другом историями, воспламенявшими их воображение и укреплявшими боевой дух. Действие мифов происходит в девяти волшебных царствах, объединённых могучим ясенем Иггдрасилем. То место, где живут люди, называется Мидгард, а остальные восемь царств населены богами и богинями, великанами и гномами, драконами и другими удивительными сказочными существами.

Персонажи и царства:

Асгард
Царство воинственных богов-асов. 
Самые главные божества асов — это:

Один — царь Асгарда и отец многих богов, его так и называли — «Всеотец».  Один — сын Бёра, а трёх его братьев зовут Вили, Вё и Хёнир.

Фригга — царица Асгарда. Богиня супружества и материнства, славившаяся своей добротой. 

Тор — сын Одина. Бог грома, любитель подраться и повеселиться.

Локи — сын великанов, живший в Асгарде и обладавший силой богов. Этот плут и хитрец обожал приключения. Царство ванов, богов плодородия.

Ванахейм
Царство ванов, богов плодородия.
Главные боги ванов — это:

Ньёрд — царь Ванахейма. Бог моря, благородный, мудрый и упрямый.

Фрейр — сын Ньёрда. Бог плодородия и изобилия.

Фрейя — дочь Ньёрда. Богиня любви и красоты. Царство людей, «срединная земля», которая соединяется с Асгардом радужным мостом.

Ётунхейм
Скалистый горный край, где живут великаны-ётуны.
В мифах действуют великаны двух видов:

Ледяные великаны — огромные существа, тело которых состоит изо льда. Большинство из них очень грубые и жестокие, они ненавидят богов.

Каменные великаны — невероятно сильные и стойкие. Часто вспыльчивые, всегда готовы к драке

Нидавеллир

Царство гномов, живущих под землёй в пещерах и норах.

У гномов маленький рост, и они очень упрямые. Многие из них искусные мастера, они любят работать с золотом и драгоценными камнями.

Нифельхейм и Хельхейм
Царства мёртвых. Злые люди проходят через Хельхейм и снова умирают в Нифельхейме, мрачной стране льда, снега и вечного мрака. Хельхеймом правит страшная царица.

Хель — выше пояса она выглядит как молодая и прекрасная девушка, а ниже пояса — как уродливая старуха. Хель — дочь Локи.

Муспельхейм
Пылающее жаркое царство огня. Никто, кроме живущих в этом царстве, не может вынести этого жара.

Муспельхеймом правит злой демон Сурт. Он вооружён огненным мечом и только и ждёт часа, когда сможет испепелить весь мир. Есть также царство Альфхейм, населённое светлыми эльфами, но в дошедших до нас мифах о нём почти ничего не говорится.

В начале…

До того как появился мир, существовали только страна огня и страна льда, и их разделяла огромная пропасть. Не было тогда ни земли, ни неба, ни людей, ни каких-то других живых существ. Но иногда поднимался сильный ветер, и его порывы переносили языки пламени через пропасть. Огонь растопил края льда, и из этого растопленного льда появилось первое живое существо — злой ледяной великан по имени Имир…

Имир и боги

Имир был огромен. Сделав свой самый первый шаг, он переступил через пропасть и оказался в царстве огня, Муспельхейме. Пальцы на его ногах стали таять, он закричал от боли и бросился обратно в царство льда, Нифельхейм. Однако было уже поздно. Капли воды стекали по его ногам и падали на землю. Там они превращались в великанов поменьше — ледяных и каменных. Имир уселся и стал вырезать себе изо льда новые пальцы, но в это время вновь подул огненный ветер, и пламя опять опалило лёд. На сей раз из растаявшего инея появилось новое живое существо — огромная корова Аудумла. Из её вымени рекой текло молоко,

и Имир напился им досыта.  Аудумла же стала лизать солёный лед Нифельхейма. И постепенно из-под её тёплого языка изо льда стали проступать очертания человеческого тела. Сначала появились волосы, потом голова, а на третий день корова полностью освободила человека из толщи льда. Она назвала его Бури. Он был высокого роста, сильный и красивый.

— Кто ты такой? — спросил Имир, посмотрев на него. Он дотронулся до Бури кончиком пальца и вздрогнул. Тело Бури оказалось тёплым на ощупь.
— Ты нездешний, ты из плоти и крови! — заревел Имир. Он оттолкнул Бури, и тот полетел в огромную пропасть.

Он непременно разбился бы, но внезапно из пропасти, куда падал Бури, появилась великанша и подхватила его.
— Ты будешь моим спутником, — сказала она.

У Бури и великанши родился сын Бёр. Потом Бёр женился, и него родились три сына: Один, Вили и Вё.
— Вы — первые боги, — изрёк Бёр, — и вас будут называть асами. Настанет день, когда вы будете править этим и всеми остальными царствами.

Шло время. Один и его братья выросли и возненавидели Имира и его шайку жестоких, необузданных великанов. Очень скоро они напали на Имира, убили его и сбросили его тело в огромную пропасть.

Из ран Имира хлынула ледяная кровь, и великаны утонули в её потоках. Спаслись только двое, которым удалось уплыть по кровавой реке в деревянной лодке. Один, Вили и Вё стали создавать мир из останков Имира. Его кости и зубы стали горами и скалами, а его тело превратилось в землю. Из крови Имира братья создали озёра и огромное бушующее море, окружавшее весь мир. Подняв над землёй череп Имира, боги сотворили из него небосвод. А мозги Имира, заброшенные богами на небо, превратились в облака. Из искр пламени, горевшего в Муспельхейме, боги создали солнце, луну и звёзды. После этого боги стали делить землю. Процветающий род великанов получил во владение скалистые берега океана, и это царство стало называться Ётунхейм. Обширные земли в центре мира назвали Мидгард, то есть Срединные земли. Из волос Имира боги создали деревья, а его брови стали высокой стеной, окружавшей Мидгард и защищавшей его от злобных великанов.

Однажды, гуляя по берегу моря, боги увидели два дерева: ясень и ольху. Из этих деревьев они сотворили первых людей. Один вдохнул в них жизнь, Вили наделил их способностью думать и чувствовать, а Вё — видеть и разговаривать. Боги одели людей и дали им имена. Созданный из ясеня, первый мужчина получил имя Аск, а первую женщину, вышедшую из ольхи, нарекли Эмбла. Боги решили, что Мидгард станет домом для первых людей и для всех их потомков.

В тёплом царстве Мидгард было много зелени. Туда прилетал ветер, наполнявший паруса кораблей и раздувавший огонь. Этот ветер создавал могучий орёл. Когда он взмахивал своими огромными крыльями, над землёй проносились сильные порывы ветра. У одного из великанов Ётунхейма была черноглазая и темноволосая дочка по имени Ночь. А у неё родился сын День — светлоокий и прекрасный. Один призвал их к себе и подарил каждому коня и колесницу. Потом он отправил их на небо и велел объезжать мир. Ночь отправляется в путь первой и окутывает землю мраком. После неё на небо выезжает День, и свет от сияющей гривы его коня озаряет всё вокруг.

В те же времена в Мидгарде жил некий мужчина, который считал своих детей настолько красивыми, что дочь он назвал Луной, а сына — Солнцем.

— От моих детей исходит сияние, — говорил он, — они, безусловно, затмевают своей красотой всех богов.
— Да как ты смеешь! — взревел Один. — Ни один человек не может тягаться красотой с богами. В наказание я заберу у тебя детей.

Один взял детей на небо и каждому из них тоже дал по колеснице. Одна колесница везёт Солнце,  другая — Луну. Два страшных волка, рыча и щёлкая зубами, бегут за этими колесницами, сопровождая их в бесконечном пути по небу. После этого боги вспомнили, что на теле убитого великана Имира копошились личинки насекомых. Эти личинки превратились в гномов — маленьких, коренастых, похожих на людей. Боги отправили гномов в царство Нидавеллир, к северу от Мидгарда. Там они стали строить жилища в темноте, в подземных пещерах, на склонах каменистых холмов и в сырых гротах.

Итак, боги сотворили первого мужчину и первую женщину, создали Ночь и День и отправили на небо Солнце и Луну. Они построили новые царства, и населили их людьми, великанами и гномами, и окружили эти земли морем. Настало время создать и собственный дом. Царство богов получило название Асгард. Оно было могущественным и красивым, с сияющими дворцами и плодородными землями, и его защищали высокие стены с башнями. Богиня Фригга, обладавшая даром предсказательницы, стала женой Одина. Их сын Бальдр по праву считался самым прекрасным и великодушным среди богов.

У Одина были и другие дети — бог грома Тор, бог войны Тюр, бог мести Видар; себя самого Один называл Всеотцом.

Между Асгардом и Мидгардом боги возвели сверкающий радужный мост Биврёст. Искусно сделанный мост был очень прочным. И все эти царства находились под сенью гигантского дерева Иггдрасиль. Оно простирало свои ветви над всем миром. С его вечнозелёных листьев постоянно капала роса.

Откуда возникли скандинавские мифы

Северные народы, населявшие скандинавские страны, более тысячи лет назад, до возникновения христианства, поклонялись богам своих предков. Поэты заучивали рассказы об этих богах. Со временем менялись имена богов и какие-то детали рассказов, а иногда появлялись новые повороты сюжетов. Один всегда считался царём богов, его почитали и главари разбойников, и знатные господа. Тор был богом простых людей, а воины прославляли бога войны Тюра. Женщины с особым почтением относились к Фригге, покровительнице брака и материнства. В наше время люди уже не почитают скандинавских богов, но их имена не забыты — они со хранились в названиях дней недели. Вторник — по-английски Tuesday — получил своё имя от Tiw (так на староанглийском языке звучало имя Тюра). Название среды — Wednesday — происходит от Woden, староанглийской формы имени Один, четверг — Thursday — считается днём Тора (Thor), а пятница — Friday — днём Фригги (Frigg). Самое старинное письменное изложение датируется IX веком и содержится в сборнике песен, известном под названием «Стихотворная Эдда». Позже, в XIII веке, исландский поэт Снорри Стурлусон объединил рассказы о богах в один сборник, который получил название «Прозаическая Эдда». Кроме этого, существует «Сага о Вёльсунгах», повествующая о Сигурде и Брунгильде. В этой саге и в обеих «Эддах» черпали вдохновение авторы двух знаменитых произведений: Дж. Р. Р. Толкиен, написавший историю Средиземья, и композитор Рихард Вагнер, сочинивший цикл опер «Кольцо нибелунгов».

Отрывок из книги «Скандинавские мифы для детей»

Однажды по пути из города Простачок купил за бесценок ручную сову и зашагал домой. Поздно вечером добрался он до какой-то деревни. Во всех окнах темно, а в одном окошке огонёк светится. Заглянул Простачок из любопытства в окно и видит: на столе, покрытом белой скатертью, лежат пироги, жареный гусь да жбан пива стоит. А за столом сидит молодой мужчина. Хозяюшка молодая, пригожая, гостя умильно потчует.

Простачок сову под мышкой держит, а в правой руке — посошок дорожный,

да тем посошком и постучи в окно. Хозяйка как ошпаренная вскочила с места и спрашивает в испуге:
— Кто там?
— Хозяин! — ответил Простачок.

Вмиг пирог полетел со стола в квашню, жбан пива — в комод, жареный гусь — в печку, а хозяюшкин гость, схватив шапку, шмыгнул под печку. Едва Простачок отскочил от окна, перед воротами осадил лошадь плечистый мужик.
— Отворяй! — закричал он, вылезая из саней и стуча кнутовищем в ворота.

Ворота распахнулись. Тут только хозяин заметил Простачка и спросил:
— А ты, братец, кто такой будешь?
— Путник я. Пусти обогреться в хату. Позднее время, а заночевать негде.

Гостеприимный хозяин повёл Простачка за собой, и вскоре они сидели за столом.
И рад бы хозяин хорошо угостить путника, но хозяйка насилу разыскала для них немного соли и краюшку хлеба. Подаёт им скудный ужин и ворчит:
— Знала бы я, когда тебя ждать, сготовила бы чего-нибудь.
— Что это у тебя за птица? — спросил хозяин.
— Сова — учёная голова, — погладил её путник. — Очень смекалистая птица, всё знает и насквозь видит, даже говорить умеет.
— Да что ты? И говорить может? — удивился хозяин.

Незаметно для хозяев Простачок ущипнул сову, она и прохрипела что-то по-своему.
— Что она говорит? — спросил хозяин.
— Говорит, что в квашне пирог лежит.
— Пирог в квашне? Слышишь, жена, давай-ка его сюда!
— Может, правда? — пробормотала перепуганная молодица. — Вчера брат заезжал ко мне, так я для него наскоро испекла. Может, и остался кусочек. Сейчас погляжу... И точно: вынула из квашни и подала на стол пирог, да не кусочек, а чуть начатый. Режут мужики пирог и уплетают за обе щеки. А Простачок снова потихоньку прижал сову. Она опять завертела головой и заухала.
— А теперь она о чём говорит? — полюбопытствовал хозяин.
— Да ну её! Все своё плетёт! Будто в комоде жбан пива есть.
— Может, и верно, жена? Ну-ка, выдвинь ящик!
— Не знаю, — завертелась баба, ещё больше смутившись.
— Кажись, вчера капелька осталась.

Посмотрела — и пиво есть, да не капелька, а больше половины.
— Замолчи! — тихо прикрикнул Простачок на сову, которая под его незаметными толчками снова подала голос. — Замолчи! Не твоё это дело...

— А что она говорит?
— Да болтает, что-де в печи жареный гусь, — будто нехотя проворчал путник.
— И гусь? Доставай, жёнка, а то сам пойду искать! Всё подавай сразу, что есть ещё! Подбежала хозяйка к печи, заглянула за заслонку и запричитала, заламывая руки:
— Господи, и гусь есть! Боже мой, да что же это творится?
— Веришь ли, добрый человек, — говорил хозяин, разрезая гуся, — у меня в доме дивные дела творятся. Что есть в доме повкуснее, всё из рук уплывает. На кого подумаешь? Живем вдвоём: я да жёнка. Чьи это дела, любезный гость, как по-твоему?
— А чему ж другому быть — не иначе домовой завёлся. А где он поселится, там счастья не жди. Но если это только домовой, то с помощью совушки, мудрой головушки, мы выгоним его сегодня же.
— Сделай такую милость, гостюшка! Выгони, уплачу тебе, сколько запросишь.

Простачок велел хозяину выйти в сени. Хозяйка, оставшись с гостем с глазу на глаз, упала перед ним на колени и начала умолять:
— Ой, не губи меня, добрый человек, не губи!

И гость хозяюшкин вылез из-под печи и тоже путника упрашивает:
— Возьми всё, что у меня есть, только не губи.

Простачок велел ему вымазать сажей лицо и руки, напялить кожух шерстью наружу, рукавицы натянуть на ноги, а сапоги на руки надеть. Привязал ему на голову старый голик и велел обратно лезть под печку. Позвал хозяина и объявил, что домовой прячется под печкой: так сова указала. Потребовал котелок ключевой воды, две пригоршни круп ячменных, колбасы, солонины, масла и соли, а об остальном просил не беспокоиться.

Без слов хозяин дал всё, что требовал путник. Тот на шестке разложил огонь, и скоро в котелке пыхтела густая и жирная каша, а Простачок, засучив рукава, помешивал её ложкой. Каша поспела. Перекрестил путник углы дома, настежь распахнул двери избы, хозяину дал в руки метлу, а хозяйке — лопату. Как брызнет кипящей кашей из поварешки под печку да как заорёт что есть мочи:

— А ну, домовой, кыш отсюда!

И точно: вдруг из-под печки выскочило что-то чёрное и косматое, не человек

и не козёл, как есть — домовой, да как пустится наутёк в двери. Утром Простачок за труды получил от хозяина рубль, да хозяйка тайком сунула ему в руку ещё рубль. Так рассудил он дело своим мужицким умом, всем угодил и себя не забыл: обогрелся, попил, поел как следует, выспался, деньги в мошну спрятал, да и котелок с кашей захватил с собой.

Отрывок из книги «Новогодняя кругосветка: 33 истории со всего света»

Далеко-далеко в Лапландии, у самого Полярного круга, на склоне горы Корватунтури стоит дом Йоулупукки, самого северного Деда Мороза на свете. Почему самого северного? Потому что через его деревушку проходит линия, которая обозначает Полярный круг. Именно здесь происходит главное волшебство — Йоулупукки и его помощники-гномы готовят подарки для всех послушных детей. Откуда они знают, кто о чём мечтает? Очень просто. Гномы весь год слушают в пещерах Эха, внутри горы Корватунтури тайные мечты детей и записывают их в волшебную книгу. Гора с высоты птичьего полёта и правда похожа на уши зайца или собаки, и её название с финского языка переводится как Сопка-уши. Ну а дети, конечно, в большинстве своём мечтают об игрушках… Машинах, паровозах, куклах и плюшевых мишках, книжках с картинками и игровых приставках, конструкторах, велосипедах и других заманчивых вещах, которые оказываются под ёлкой в рождественскую и новогоднюю ночь. Можно смело отправлять письма — в деревне работает почта, и Йоулупукки каждый день получает тысячи писем со всего света. Весь год гномы и жена Йоулупукки, тётушка Моури (тётушка Рождество), готовят подарки для послушных детей, потом укладывают их в сани, запряжённые оленями, и начинается настоящая гонка. Надо успеть объехать за одну ночь сотни тысяч детей, поэтому олени в упряжке Йоулупукки самые быстрые на всём белом свете. И имена у них такие, что каждому было понятно — перед ними самая крутая упряжка на свете. Все знают про необычные способности этих оленей. Стремительный всегда устраивает соревнования, потому что больше всего на свете он любит бегать, а ещё непременно натирает сани воском перед рождественским выездом. Танцор обожает танцевать и даже даёт концерты на Северном полюсе и собирает полный зал. Скакун отвечает за забавы и развлечения и очень любит прятки.

Молниеносный может провести упряжку через любую снежную бурю, он сильный и очень целеустремлённый. Лисица помешана на чистоте и следит за тем, чтобы у оленей копыта были натёрты и мех блестел.

Купидон влюблён в Лисицу, он ведь родился в день святого Валентина и заботится о том, чтобы каждый олень нашёл себе пару. Комета — лучший ученик и отличник по всем предметам. Гром каждый год открывает тренировочный лагерь для оленей и занимается их подготовкой к тяжёлой работе в рождественскую ночь. И вот, представьте себе, в этой компании появляется оленёнок Рудольф… Недотёпа с огромным красным носом, который сияет как фонарь.

— Вот это нос, даже какой-то неприличный, — вздохнула Лисица. — Может он нечаянно измазался в краске и нужно хорошенько протереть его тряпкой.

И Лисица направилась к Рудольфу, который ужасно стеснялся своего носа и позволил его тереть сколько угодно.

— Нет! Ничего не изменилось. Все олени сияли чистотой, сани были украшены, подарки погружены, и только этот новенький портил весь вид.
— Думаю, это такое явление природы, — иронично сказала Комета.
— В конце концов, главное, чтобы он быстро бегал, — проворчал Гром и отвернулся в сторону.

Рудольф понял, что олени не в восторге от его общества. Это было обидно, но он уже привык, что его дразнят все кому не лень и даже родители стесняются своего необычного сына. И вот, когда всё было готово, и Йоулупукки на своих оленях помчался к детям, сани окутал густой-прегустой туман. Олени резво летели вперёд, но очень скоро Гром понял, что они сбились с дороги. Вокруг расстилалась снежная пустыня, тьма заволокла небо так, что было невозможно найти дорогу по звёздам. Сани плутали, казалось, уже целую вечность. Скоро уже Рождество, и если они не смогут отыскать дорогу — никто не увидит подарков под ёлкой. Первый праздник без подарков, без чуда и волшебства…

— Кошмар… — прошептал Стремительный. — Я никогда не чувствовал себя таким никчёмным. — Что же нам делать?

— Давайте поставим вперёд новенького Рудольфа, — смущённо предложила

Лисица. — Быть может, его красный нос покажет нам путь, он ведь сияет как

фонарь. Так и сделали. Рудольфа поставили впереди, и очень скоро он вывел их на правильную дорогу. Сани подъехали к маленькому городку и остановились перед одним из домиков. Там их ждали две сестрёнки и братик.

— Есть ли здесь послушные детки? — услышали олени весёлый голос Йоулупукки и поняли, что Рождество спасено. Все получат подарки. И спас его олень Рудольф.

История эта случилась сто лет назад, но и сегодня в рождественскую ночь, если приглядеться, можно увидеть красный огонёк… Это оленья упряжка торопится к детям.

Отрывок из книги «Новогодняя кругосветка: 33 истории со всего света»

И вот уже там, где только что ничего не было, летела к земле Снежинка, а с нею множество её братьев и сестёр.  Они летели, летели, летели... Словно лёжа в уютной колыбельке, которую качал ветер, игравший с ней, как с пёрышком, подбрасывая, роняя и снова ловя, Сне­жинка медленно опускалась в незнакомый мир. Она не помнила, как родилась. Будто проснулась после долго­го-долгого сна. Только что тебя нигде не было — и вот ты здесь и, кружась, ныряя, паря, падаешь, падаешь, па­даешь...

«Значит, это я, — подумала Снежинка. — Откуда же я взялась? Кем была прежде? Где была? Куда теперь лечу? Кто, интересно, и зачем создал меня и моих бра­тишек и сестёр?».

Ответа не было. Ветер на такой высоте дует без­звучно, небеса безмолвны, даже на земле становится тише, когда начинается снегопад.  Рядом, повсюду, сколько видел глаз, летели мириа­ды других снежинок. Они тоже молчали. Надо же, по­думала Снежинка, у меня столько родни, а я почему-то чувствую себя одиноко.  Но не успела она так подумать, как вдруг ощути­ла, что окружена чьей-то любовью, лаской и заботой. Чувство это делалось всё сильней, и Снежинке стало тепло и спокойно на сердце. Она больше не чувство­вала себя одинокой. Ей было радостно и не страшно — она теперь знала, что кто-то любит её. Но кто это, за­чем он её создал, почему так добр к ней — не понимала. А ей бы так хотелось понять, чтобы отплатить ему лю­бовью! Что ж, подумала Снежинка, наверное, узнаю всё, когда путешествие закончится. Во тьме, окружавшей её, занялся рассвет. Небо сде­лалось синим, как сталь, потом серым, потом жем­чужным, и Снежинка увидела себя. Она была нежной и лёгкой, как ветер, который её нёс. Она была прекрас­на. Она состояла из тысячи тысяч прозрачных кристал­лов, как осколок хрусталя или клочок сахарной ваты, из крохотных звёзд и стрел, квадратов и треугольни­ков льда и света, как окна в церкви. Она была подобна цветку с искрящимися лепестками, кружеву, брилли­анту. Но что важнее — она была собой. Не такой, как другие снежинки. И все они, все эти миллионы снежи­нок, хотя и родились в одной туче, тоже были разными.  Снежинке захотелось сказать спасибо тому, кто со­здал её такой красивой, и спросить, как ему удалось в мгновение ока сделать столько прекрасных, как дра­гоценности, и притом неповторимых снежинок. Долж­но быть, он великий мастер. Сколько любви, труда и терпения надо было вложить, чтобы снежинки вышли совершенными и не похожими друг на дружку.

В вышине, откуда так долго летела Снежинка, дул ледяной ветер и было ужасно холодно. Но теперь она почувствовала, что становится теплее, ветер стиха­ет. Её больше не качало и не подбрасывало. Снежин­ка падала всё медленнее и медленнее, тонула в сладкой дремоте и понимала сквозь дрёму, что полёт подходит к концу.

И действительно: скоро внизу стали различимы тёмные громады гор в снежных шапках, застывшие леса и на склоне одной горы — деревня с домами, са­раями и церковью, у которой был купол в форме лу­ковицы. Снежинкины братья и сёстры цеплялись за всё, что попадалось на пути, и оставались на скалах, ветвях, крышах, заборах, на мохнатых бровях старика, который куда-то шёл в этот ранний час. А Снежинка мягко, как в перину, приземлилась на поле у околицы — и путе­шествие закончилось. Снегопад почти сразу перестал. Начало светать. Снежинка во все глаза смотрела по сторонам. Пря­мо перед ней была церковь с куполом-луковицей, чуть ниже — школа и домики с остроконечными крышами. Вдоль карнизов шли разноцветные росписи, деревян­ные резные балконы опоясывали вторые этажи, в ко­торых там и тут тёплым светом загорались окна. Над трубами показались струйки дыма и потянулись к небу в синем безветренном воздухе.

Неподалёку стоял дорожный указатель в нахлобу­ченной снежной шапке. От того, что туда приземли­лись снежинкины братья и сёстры, снег осел ещё ниже и закрыл надпись, так что Снежинка могла прочесть только окончание: «...айзенберг».  Но как бы ни называлась деревня, Снежинка обра­довалась, что приземлилась именно здесь, а не выше по склону, где среди угрюмых скал стояли редкие деревья и веяло холодом и одиночеством.

Ветер разогнал облака, небо прояснилось. А потом случилось удивительное.  Снежная вершина высокой горы на той стороне до­лины вдруг стала бледно-розовой. Цвет медленно рас­пространился на соседнюю вершину и ещё на одну. Розовыми стали небо, горы, деревья, их цвет отрази­ла бегущая далеко внизу река, зарделся румянцем снег, и даже воздух сделался розовым. Весь мир как будто превратился в зеркало, отразившее розу.  Снежинка увидела, что и сама утратила белизну; её, как всё вокруг, тоже окрасила нежная акварель зари.  А потом зарево над вершинами сделалось огнен­ным, рыжим и жёлтым, и свет широким потоком мед­ленно потёк по склонам гор. Синие тени на его пути посветлели и растаяли, и наконец всё, всё вокруг заго­релось золотом под лучами взошедшего солнца. 

Издалека послышался звон бубенчиков. «Как пре­красно», — подумала Снежинка и чуть не заплакала от восхищения. Это был её первый рассвет.

Отрывок из книги «Снежинка».

Ни радости не осталось на этих улицах, ни смеха. Мне было шесть лет, и жил я тогда со своей бабушкой, Серафимой. Нельзя сказать, чтобы всего у нас было в достатке, но мы ни в чём не испытывали нужды, потому что любили друг друга больше всего на свете.

Однажды ночью меня разбудил бабушкин шёпот:

— Мартин, одевайся. Мы уходим.
— Уходим? Но куда, бабушка?
— Я не хочу, чтобы ты рос здесь. Уж лучше мы уйдём в другое место — туда, где станем счастливее.

Бабушка рассказала мне, что вспомнила про один домик, затерянный далеко в горах, в котором она бывала в детстве. Мы собрали свои нехитрые пожитки и до восхода солнца покинули безмолвные улицы города. Дорога наша пролегала по серой равнине под грозным небом — кто бы мог подумать, что на дворе весна? Через некоторое время равнину сменили труднопроходимые горы, и только несколько дней спустя мы оказались на опушке тёмного леса. Бабушка твердила, что прекрасно помнит путь к домику, но я-то видел, что она говорит это только для того, чтобы подбодрить меня. В один из вечеров я свернулся в клубочек у бабушки под боком и, борясь с холодом и ворчанием пустого живота, закрыл глаза. Из леса доносились завывания волков, но мне всё-таки удалось уснуть... На рассвете меня разбудило чьё-то тёплое дыхание. Надо мной нависала морда белого волка, который пристально глядел своими золотыми глазами. Бабушка от страха не могла пошевелиться и только беспомощно наблюдала за нами. И тут из леса раздался громкий голос:

— Не бойтесь! Хвост вас не тронет!

Я поднял голову и увидел вдали на фоне деревьев силуэт огромного человека. Когда великан подошёл поближе, я разглядел его лицо. Оно показалось мне приветливым, но вот громадные ручищи и здоровенные сапоги меня пугали...

— Всё хорошо? — спросил он нас, улыбаясь.
— Мы ищем здесь один домик, — с опаской проговорила бабушка. — Но, похоже, сбились с пути.
— Пожалуй, я знаю, где он, — ответил человек. — Пойдёмте, я отведу вас.
— Погодите-ка, — с сомнением произнесла бабушка. — Ваше лицо кажется мне знакомым.
— Меня зовут Фердинанд. Я — лесник. Живу... там, в лесу.

Возможно, мы где-то встречались? Место, где мы остановились на ночлег, утром казалось совсем другим. Лес, который вчера казался грозным, теперь будто бы говорил нам: добро пожаловать! Погода стояла прекрасная, и всё вокруг было залито мягким светом. Я разглядывал Фердинанда. Никогда ещё мне не доводилось видеть такого большого человека. Он запросто мог бы с корнем вырвать дерево из земли или голыми руками завалить быка. Бабушка приняла его помощь, и лесник повёл нас через лес.

— Вот вы и на месте, — вскоре сказал Фердинанд. — Домик вас давно ждал!

Посреди поляны стояло крошечное здание, и из его трубы тянулся дымок. Внутри мы обнаружили накрытый стол и горячую еду. Однако Фердинанд заверил нас, что здесь никто не живёт. Вскоре он откланялся и пообещал назавтра снова к нам заглянуть.

— Милая бабушка, скажи, мы точно можем здесь остаться? — спросил я. — Ты уверена, что это тот домик, который мы искали?

— Я не знаю, — ответила она. — Так или иначе,здесь кто-то живёт. И раз уж нам всё равно больше некуда идти, давай попросим, чтобы сегодня нам разрешили позволили здесь переночевать. И вот мы остались в этом милом домике, но распаковать свои вещи не решились. Шли недели, а хозяин всё не появлялся. Однако поблизости явно кто-то жил. У нас под дверью каждый день обнаруживалась то какая-нибудь еда, то вязанка дров, то букет цветов... Поначалу мы подозревали, что всё это — подарки Фердинанда, ведь он каждый день приходил нас проведывать. Но он настойчиво отнекивался, и со временем я стал ему верить: мы часто уходили гулять втроём, а, когда возвращались, ужин был уже готов, хотя мы ни на секунду не выпускали нашего друга из виду! Однажды бабушка заметила рядом с домиком крошечные следы и поделилась с Фердинандом своими опасениями, но он в ответ только громко расхохотался:

— Полно вам, Серафима, не терзайте себя! Это может быть кто угодно: эльфы, гномы, духи леса — кто их там разберёт?

И вот, пока бабушка дремала на солнышке, я прятался в высокой траве и выслеживал нашего гнома-помощника, но каждый раз всё заканчивалось тем, что я засыпал. А когда просыпался, гном уже успевал уйти.

Отрывок из книги «Новогодняя история о леснике и белом волке»

Сначала раздался глухой удар: «БУХ!» А затем – громкий рёв: «Ма-а-а-м-а-а-а! Ой-ё-й-ё-ё-ёй!» Бросив работу, мама вскочила и понеслась в ту сторону, откуда раздавался плач. Её маленькая дочурка, заливаясь слезами, сидела у книжного шкафа и тёрла себе лоб.

– Лика! Что же с тобой опять приключилось?

– Я… Я просто хоте… хотела достать свою кни… книжку со сказками, а мне… мне поваренная кн-кн-книга на голову упала, – всхлипывая, протянула Лика.

Мама нежно обняла девочку и унесла на кухню. Прикладывая к голове дочери лёд, она вздохнула:

«Ах, бедная моя малютка! Вот уж настоящая горемыка!»

И это было самой настоящей правдой. Лике постоянно не везло. Стоило ей приблизиться к открытой двери, как та, словно из вредности, захлопывалась. Когда всех детей угощали сладостями, именно ей не доставалось ни одной, даже самой малюсенькой, вкусняшки. А если где-нибудь на траве, под листьями, лежала собачья какашка – можно было не сомневаться, Лика обязательно в неё наступит. При этом она не упускала ни единого случая от чего-нибудь да пострадать: постоянно обо что-то стукалась, чем-то царапалась и за что-то цеплялась. В результате на Лике постоянно красовались пластырь и противные следы от йода и зелёнки. Обычно перед Новым годом Лика навещала бабушку с дедушкой. Малышке очень нравилось гостить в деревне, и вечерами она всегда ходила с бабушкой взглянуть, всё ли в порядке. Вот и в этот раз они отправились перед сном осматривать свои владения.

– Ба´юшки-баю´шки, дорогие хрюшки!

– Милый мой барашек, во сне тебе кудряшек!

– Петушок, петушок, полезай на свой шесток!

Пожелав всем спокойной ночи, Лика вышла во двор и увидела, как на небе

одна за другой вспыхивают яркие блёстки и, словно танцуя, разрисовывают

тёмное небо сверкающими узорами.

– Ой, бабуля, гляди!

– Надо же, звездопад! – улыбнулась бабушка. – Вот повезло тебе, детка!

Теперь можешь загадать любое желание. И оно обязательно исполнится.

Девочка крепко схватила бабушкину руку и горячо прошептала:

– Хочу перестать быть Ликой-горемыкой!

– У меня точно такое же желание! – обняв её покрепче, добавила бабушка.

– Бабуля, а ты заметила, что звёздочки упали прямо за нашим лесом? –

воскликнула Лика. – Давай завтра сходим туда, может быть, найдём хотя бы одну?

Бабушка, рассмеявшись, кивнула.

Утром Лика с бабушкой оделись потеплее и отправились в лес. Лика совершенно точно помнила, что звёзды упали прямо за огромной старой елью! И там, у самых корней, на перине из мха и прошлогодних иголок, она

вдруг увидела камешек, отливавший золотом и серебром. Сердечко её от волнения чуть не выскочило из груди.

– Бабуля, как ты думаешь, это кусочек звездопада? – спросила девочка.

– Очень похоже, – согласилась бабушка. – Но тогда это означает, что наши желания уже сбылись и ты больше никакая не Лика-горемыка! Ведь только настоящий везунчик может отыскать осколок счастливой звезды, да ещё в зимнем лесу накануне Нового года.

– Ой, а ведь ты права! Никакая я больше не горемыка! – радостно засмеялась Лика.

И, счастливая, она осторожно понесла свою драгоценную находку домой, по пути ни разу не ударившись и даже не споткнувшись! С тех пор Лика носила свою счастливую звезду на груди в маленьком мешочке. Постепенно всё налаживалось: пластыри исчезли, йод и зелёнка обиженно спрятались, а мазь от ушибов потихоньку засохла прямо в тюбике. Теперь Лика не позволяла коварным дверям захлопнуться перед самым носом, а быстро-быстро подставляла ногу, и они оставались открытыми. Всё изменилось, и вскоре никто уже и не звал её Ликой-горемыкой! А когда год спустя она пошла в школу и оказалась за одной партой с мальчишкой, которого звали Невезучий Джон, Лика подарила свою счастливую звезду новому другу, ведь ему она была нужнее. Такая вот новогодняя история!

Отрывок из книги «24 зимние истории»